Омар Хайям

Чтоб мудро жизнь прожить, знать надобно немало.
Два важных правила запомни для начала:
Уж лучше голодать, чем что попало есть,
И лучше одному, чем вместе с кем попало.
В божий храм не пускайте меня на порог.

Я — безбожник. Таким сотворил меня бог.Я подобен блуднице, чья вера — порок. Рады б грешники в рай — да не знают дорог.




Ты лучше голодай, чем что попало есть, и лучше будь один, чем вместе с кем попало.




Если подлый лекарство нальет тебе — вылей! Если мудрый нальет тебе яду — прими!




Не жалуйся на боль — вот лучшее лекарство.




Я научу тебя, как всем прийтись по нраву, улыбки расточай налево и направо, евреев, мусульман и христиан хвали — и добрую себе приобретешь ты славу.




В этой тленной Вселенной в положенный срок превращаются в прах человек и цветок, кабы прах испарялся у нас из под ног — с неба лился б на землю кровавый поток.




Где, когда и кому, милый мой, удавалось до потери желаний себя ублажить?




Не рождается зло от добра и обратно. Различать их нам взгляд человеческий дан!




Если б мне всемогущество было дано — я бы небо такое низринул давно и воздвиг бы другое, разумное небо чтобы только достойных любило оно.




Упавший духом гибнет раньше срока.




Не искавшему путь вряд ли путь и укажут — постучись — и откроются двери к судьбе!




Страсть не может с глубокой любовью дружить, если сможет, то вместе недолго им быть.




Жизнь — пустыня, по ней мы бредем нагишом. смертный, полный гордыни, ты просто смешон!




Меняем реки, страны, города. Иные двери. Новые года. А никуда нам от себя не деться, а если деться — только в никуда.




Трудно замыслы бога постичь, старина. Нет у этого неба ни верха, ни дна. Сядь в укромном углу и довольствуйся малым: лишь бы сцена была хоть немного видна!




Знай: в любовном жару — ледяным надо быть. На сановном пиру — нехмельным надо быть.




Из тех, что мир прошли и вдоль и поперек, из тех, кого Творец на поиски обрек, нашел ли хоть один хоть что-нибудь такое, чего не знали мы и что пошло нам впрок?




Все, что видим мы, — видимость только одна. Далеко от поверхности мира до дна. Полагай несущественным явное в мире, ибо тайная сущность вещей — не видна.




Растить в душе побег уныния — преступление.




Те, что украсили познанья небосклон, взойдя светилами для мира и времен, не расточили тьму глубокой этой ночи, сказали сказку нам и погрузились в сон.




Мы до смерти не станем ни лучше, ни хуже. Мы такие, какими нас создал Аллах!




Человек — это истина мира, венец, знает это не каждый, а только мудрец.




С людьми ты тайной не делись своей, ведь ты не знаешь, кто из них подлей. Как сам ты поступаешь с Божьей тварью, того же жди себе и от людей.




Того текучего огня налей, саки, плесни рубиновых живых огней, саки, и кубок выбери потяжелей, саки, наполни радостью мой кубок дней, саки.




От притворной любви — утоления нет, Как ни светит гнилушка — горения нет. Днём и ночью влюблённому нету покоя, Месяцами минуты забвения нет!




Ты скажешь эта жизнь — одно мгновенье. Её цени, в ней черпай вдохновенье. Как проведёшь её, так и пройдёт, Не забывай: она — твоё творенье.




Хоть мудрец — не скупец и не копит добра, Плохо в мире и мудрому без серебра. Под забором фиалка от нищенства никнет, А богатая роза красна и щедра!




Общаясь с дураком, не оберёшься срама, поэтому совет ты выслушай Хайяма: яд, мудрецом тебе предложенный, прими, из рук же дурака не принимай бальзама.




Никто не лицезрел ни рая, ни геенны; вернулся ль кто оттуда в мир наш тленный? Но эти призраки бесплодные для нас и страхов и надежд источник неизменный.




Тот усердствует слишком, кричит: "Это — я!" В кошельке золотишком бренчит: "Это — я!" Но едва лишь успеет наладить делишки — Смерть в окно к хвастунишке стучит: "Это — я!".




Саки! Любуюсь я рассветом скоротечным, я радуюсь любым мгновениям беспечным. Коль за ночь выпили не все вино, налей. "Сегодня" — славный миг! А "завтра" будет… вечным.




Я познание сделал своим ремеслом, Я знаком с высшей правдой и с низменным злом. Все тугие узлы я распутал на свете, Кроме смерти, завязанной мертвым узлом.




Один всегда постыден труд — превозносить себя, Да так ли ты велик и мудр? — сумей спросить себя. Примером служат пусть глаза — огромный видя мир, Они не ропщут от того, что им не зрить себя.




Лучше пить и веселых красавиц ласкать, чем в постах и молитвах спасенья искать. Если место в аду для влюбленных и пьяниц, то кого же прикажете в рай допускать?




Ты, всевышний, по-моему, жаден и стар. Ты наносишь рабу за ударом удар. Рай — награда безгрешным за их послушанье. Дал бы что-нибудь мне не в награду, а в дар!




Если мельницу, баню, роскошный дворец Получает в подарок дурак и подлец, А достойный идет в кабалу из-за хлеба — Мне плевать на твою справедливость, творец!




Признаёшь превосходство других, значит — муж, Коль хозяин в поступках своих, значит — муж. Чести нет в униженье того, кто повержен, Добр к упавшим в несчастии их, значит — муж!




Не пристало хороших людей обижать, не пристало, как хищник в пустыне, рычать. Не умно похваляться добытым богатством, не пристало за званья себя почитать!




Только суть, как достойно мужчин, говори, Лишь ответствуя — слов господин — говори. Уха два, а язык дан один не случайно — Дважды слушай и раз лишь один — говори!




Тот, кто с юности верует в собственный ум, стал в погоне за истиной сух и угрюм. Притязающий с детства на знание жизни, виноградом не став, превратился в изюм.




Благородство страданием, друг, рождено, стать жемчужиной — всякой ли капле дано? Можешь всё потерять, сбереги только душу, — чаша снова наполнится, было б вино.




Ты скажешь: эта жизнь — одно мгновенье. Её цени, в ней черпай вдохновенье. Как проведёшь её, так и пройдёт, не забывай: она — твоё творенье.




Мы — источник веселья и скорби рудник, мы — вместилище скверны и чистый родник. Человек, словно в зеркале мир — многолик: он ничтожен, и он же безмерно велик.




Из тех, что мир прошли и вдоль и поперек, из тех, кого Творец на поиски обрек, нашел ли хоть один хоть что-нибудь такое, чего не знали мы и что пошло нам впрок?